Терем желаний - Страница 25

- Девочка утонула, - после паузы завершила Маша. И вдруг попросила остановить машину. Валера повиновался, проклиная свою болтливость и впечатлительность Маши. Он сжал ее холодные пальцы, другой рукой потянулся к плечам, но Маша воспротивилась.

- Машенька, ну что с тобой? Ты сегодня печальная, как дождь, - пытался успокоить ее Валера. - Не надо было рассказывать, да?

- Что было дальше?

- Это все, - слукавил он. - Поехали, согреемся у камина. Ты замерзла.

- Валера! - Маша пристально посмотрела ему в глаза. - Расскажи до конца. Все, что ты знаешь. Пожалуйста.

- Ладно, - неохотно согласился он. - Если ты дашь согреть себя. Посмотри, ты вся дрожишь.

Валера обнял девушку, и она почувствовала жар его рук. Ей было уютно и тепло в его объятиях, но мысли были заняты другим.

- Расскажи про ребенка.

- Ты уже знаешь. Когда граф отослал девочку, она пошла к воде. Говорят, она звала маму, в то время как отец был занят гувернанткой и не обращал внимания на ребенка.

- А как же графиня?

- Она до смерти боялась мужа, а может, любила его. Сносила его оргии и извращенную похоть. Когда узнала о дочери, даже не плакала, словом не упрекнула мужа. При челяди оправдывала графа, а ночью пошла к пруду и утопилась. После смерти жены граф построил церковь у пруда, а сам заперся в доме и никого т пускал к себе. С тех пор пруд называют "Две графини". Говорят, и сейчас можно услышать детский крик и стон матери, отзывающейся на зов ребенка.

Маша прижалась к плечу Валеры и неотрывно глядела на пруд. Он коснулся губами ее волос, пахнущих свежестью дождя. Его волновала неподдельная грусть девушки. Хотелось успокоить; она была такая маленькая и слабенькая в его руках.

- Как ты узнал эту историю? - спросила наконец Маша.

- Бабка рассказала. В Гражданскую дом сожгли, только церковь осталась. Давно это было.

- И ты веришь, что граф исправился? - допытывалась Маша.

- Не знаю. Если честно, я никогда не задумывался о легенде. - Валера приподнял Машино лицо за подбородок и заглянул в глаза. - Тебя это очень тревожит?

Что-то было в ней неуловимо настораживающее. Отголоски давней горечи? Страха? Безысходности? Валера погладил ее по щеке:

- Не расстраивайся, хорошо?

Маша долго не сводила с него глаз, потом кивнула.

- Улыбнись мне.

Ее губы приоткрылись, и Валера пальцем подтянул один уголок.

- Поехали?

Машина, миновав ухабы и рытвины проселочной дороги, подъехала к старенькому дому.

- Это что, еще один секрет архитектора? Валера искоса посмотрел на Машу:

- Нет, белые стены.

Ему нравилось удивлять Машу, так же как удивляться самому, когда она высказывала неожиданное мнение.

Он вышел из машины. В ожидании Маша стояла под дождем и оглядывала мокрый пейзаж. В доме на две комнаты было холодно и сыро. Валера включил электрокамин, поставил на плиту старый чайник и пошел к машине за продуктами, заготовленными для пляжа. Пока его не было. Маша неторопливо оглядела комнату. В углу у стены стояла старая кровать, на которой пирамидой было уложено не меньше пяти подушек, рядом был шкаф с зеркалом, потускневшим от старости, на котором местами проступали черные пятна. Около окна, напротив кровати, находился стол, застеленный пожелтевшей от времени скатертью, а вдоль стены, во всю длину стола - скамья да грубо сколоченный табурет.

Стены украшали иконы Богоматери и в углу - Николая Чудотворца с погасшей лампадкой, тканый коврик над кроватью и старая тусклая фотография красивой величавой женщины лет сорока между окнами. Простота убранства и старая мебель навевали мысли о бабке Валеры, и в то же время чувствовалось, что дом покинут.

- Ну как, освоилась? - спросил Валера с порога. - Хорош дворец?

Маша пожала плечами. День был насыщен разными впечатлениями - от восторга до подавленности. Маша чувствовала усталость и хотела молча отдохнуть, прийти в себя и унять непрекращающуюся дрожь. Выкладывая на стол продукты, Валера несколько раз взглянул на Машу, потом сказал:

- Тебе надо переодеться и высушить одежду.

- Хорошо бы, но у меня ничего с собой нет. Он подошел к шкафу, открыл обе створки и внимательно изучил содержимое. Не обнаружив ничего подходящего, стащил с кровати плед, служивший покрывалом.

- Накинь это, пока высохнет одежда, - он подвинул обогреватель ближе к кровати, - и забирайся сюда. Я не хочу, чтобы ты заболела.

Маша попросила умыться, Валера налил из чайника в таз воды и оставил девушку одну. Когда он вернулся, Маша сидела с ногами на кровати, закутанная в плед, ее вещи аккуратно висели на спинке. Стараясь не смотреть в ее сторону, Валера занялся приготовлением обеда.

Она облокотилась на гору подушек и сказала:

- Расскажи о бабушке, Валера.

- Она умерла два года назад, - ответил он, нарезая хлеб.

- Ты любил ее?

Валера задумался на минуту, повернул голову в сторону, показывая точеный профиль, и возвратился к прерванному занятию.

- Я проводил здесь все каникулы, а потом и отпуск. Каждое лето она ремонтировала дом, и я был единственным ее помощником. Других она не признавала, хотя отец мой тоже строитель.

- Она его мать?

- Нет, мамина. - Он не спеша делал бутерброды и складывал их в тарелку. Просто она прожила жизнь одна. Дед погиб на фронте. Бабка была самостоятельной и очень гордой. Меня подпустила к хозяйству скорее в воспитательных целях, и до последнего года я был у нее в подмастерьях.

- А как же сестра?

- Лиля? Она бывала здесь реже, чем я. Бабка души в ней не чаяла и баловала, как принцессу. Они даже внешне похожи друг на друга, а характером и говорить не приходится. Лиля не могла сидеть сложа руки, а бабка не позволяла ей ничего делать. Вот сестра и сбегала на третий день.